Вечная Память ветеранам Великой Отечественной войны

Ульяновск.1941-45.RU

* Первая страница * Документы * Статьи * Молодая гвардия * Декабрь 1981 года

 

Летопись
Военачальники
Герои-ульяновцы
Участники
Советы ветеранов
Фотографии
Информация
Книги
Конференции

 

Ульяновская Книга Памяти
«Памятная Книга “Солдаты Победы”» - вечный памятник Великой Отечественной войне

> Повесть «Десант»

 

Читаю «Десант» и мысленно переношусь в первую страшную военную зиму, в бесконечный жестокий бой за небольшой город Юхнов, един из первых отбитых у немцев городов, последний город, освобожденный в московском контрнаступлении 4 марта 1942 года.

Полк, в котором я с 1941 года был ответственным секретарем комсомольского бюро полка (отсекр бюро ВЛКСМ), мой 1154-й полк, сражался за этот город самоотверженно, жизни не щадя.

Сегодняшним молодым людям нелегко представить себе, в каких невероятно трудных боях отстаивали их отцы и деды нашу независимость, особенно в первый год Великой Отечественной войны, когда нам остро не хватало военной техники и боеприпасов. «Десант», мне кажется, наглядно воссоздает одну из страничек боевого прошлого нашей армии.

Мне дороги бойцы, командиры и политработники, названные по именам и не названные в этом повествовании. Я знал капитана Кузнецова, лейтенанта Мухина, политруков Куркина, Корсунского и многих других, которые упоминаются в «Десанте». Знаю и автора, отчаянного артиллериста, два года командовавшего в нашем полку противотанковой артиллерийской батареей. Его «Десант», на мой взгляд, доносит до сегодняшних дней накал московского контрнаступления, показывает самоотверженность, героизм и мужество советских воинов, воинов 1154-го полка.

Юрий Туманов

<…>

Ночью последняя застава полка не в силах задержать немцев на шоссе. И смысла оставаться тут больше нет: десант свою задачу выполнил до конца.

Кузнецов в последний раз устанавливает пулемет, нацелив его в сторону Варшавки. Последний, кто останется здесь, расстреляет половину диска по движущимся там во тьме немцам. Потом даст несколько очередей по фашистам, обложившим со всех сторон окоп. Но уже не торопясь, не подымая противника на ноги, не всполошив его. Даже из винтовок, перебегая по окопу, пусть постреляет последний, чтобы врагу казалось, что все идет так, как и было час-два назад. Не решено только, кто будет этим самым последним, когда горстка оставшихся в живых десантников начнет отходить.

Но решать и не пришлось. Кто-то кладет руку на плечо Кузнецову.

— Капитан, останусь я. Прикрою вас…

Невысокий, очень худой боец, насквозь прокопченный пороховым дымом, еле различим в темноте. Но его узнают. И у каждого радость избавления от необходимости одному остаться в окопе смешивается с неловкостью, с чувством вины, с неприязнью к самому себе за это чувство. Потому что решил остаться у пулемета самый старший из них, старше Кузнецова, самый старый - политрук Куркин.

Последний политрук полка. Последний, оставшийся в живых из траншеи политруков. Теперь он становится последним десантником полка в тылу врага.

Николай Сергеевич Куркин.

Капитан Кузнецов дважды называет его по имени и отчеству. Чтобы каждый, кому выпадет жить, унес с собою это имя, чтобы те, кто останется жив, передали…

— Сообщите там, в Карсун, если что. Не забудьте, Карсун, - тихо говорит Куркин, прилаживаясь к пулемету.

— Не забудем, Николай Сергеевич, - так же тихо отвечает капитан. - И ты не забудь, через двадцать минут иди по нашему следу. Мы будем ждать.

И, сблизив головы тесным кружком, слушают одиннадцать человек властный шепот капитана:

— Полк! На прорыв. За мной!

<…>